Дочь Михаила Боярского рассказала, с кем она живёт на самом деле
По идее, у Лизы Боярской были все шансы заразиться звёздной болезнью раз и навсегда. Дочь знаменитых родителей, сама стремительно ставшая звездой. Однако все, кто близко общается с дочерью Михаила Боярского, уверяют, что она никогда не позволяет себе «звёздных закидонов». И вообще производит впечатление очень правильной барышни.
Так ли это на самом деле? Как повлиял на её воспитание знаменитый папа? И насколько соответствуют истине слухи о её разводе с актёром Максимом Матвеевым. Обо всём этом и многом другом мы и побеседовали с Лизой БОЯРСКОЙ.
Папина дочка
– Лиза, 18 лет назад я брала интервью у вашей мамы, и мы вместе с ней на машине забирали вас с танцев. Вы тогда произвели на меня неизгладимое впечатление своей воспитанностью, не очень свойственной многим детям звезд. Расскажите, пожалуйста, какая система воспитания существовала в вашей семье?
– Система воспитания заключалась в безграничной любви. Полное доверие и никакого назойливого назидания. Родители придерживались принципа – корректировать, но давать личности с собственным характером развиваться естественным образом, не насаждая никаких собственных стереотипов и т.д.
Строгости не было. И меня, слава богу, не грузили, как сейчас принято, когда ребёнка нагружают всем на свете и он к семи годам уже говорит на десяти языках. Может, это и не плохо, но когда детством-то наслаждаться? Его же больше не будет!
Если он захочет, то потом сам научится тому, что ему действительно нужно и интересно.
И родители тоже придерживались этого мнения. Вот мне нравилось ходить на танцы. Но если бы мне расхотелось, я бы перестала ими заниматься. И никто бы меня не стал уговаривать: «Ну как же, ты же столько ходила…», «Нет, танцы это очень важно».
Например, я занималась год фортепиано. Потом сказала: «Я устала». Мне ответили: «Всё хорошо, не будешь больше заниматься» и разрешили бросить музыкальную школу.
А сейчас я уже возобновила занятия самостоятельно. Потому что мне самой просто интересно этим заниматься.
– Дочь Алисы Фрейндлих Алиса в своём интервью рассказывала, что из-за увлечённости театром у родителей не хватало времени на неё. А вы не чувствовали себя обделённой родительским вниманием?
– Внимания мне хватало всегда. Со стороны родителей было очень много любви. А когда любви много, она зачастую компенсирует нехватку времени. Как только свободное время появлялось, оно сразу посвящалось нам с братом. Поэтому я всегда чувствовала огромное количество любви, ощущала надежный тыл и поддержку в любых начинаниях, в любых мыслях, в любых ситуациях. Я никогда не боялась ничего обсуждать с родителями.
– Многие актёры признаются, что не хотят, чтобы дети шли по их стопам – уж слишком жестока актёрская профессия. Как отнеслись родители к вашему желанию стать актрисой?
– Я лет в 16 лет решила, что буду актрисой, и поступила в академию театрального искусства на курс ко Льву Абрамовичу Додину. Родители к моему решению отнеслись спокойно – «Иди, пробуй. Только учти, что профессия эта, как правило, делает людей несчастными. Но если тебе повезет, будет здорово. Не повезёт – ну займешься чем-то другим».
Но профессия действительно очень несправедливая. И то, что, слава Богу, происходит в моей жизни, это, конечно, результат и определённой степени трудолюбия, и упорства. Но и результат удачи в том числе.
Конечно, для меня, как для актрисы, важнее, чтобы сложилась моя театральная жизнь. Но и кино не заставило себя ждать. Я ещё в институте начала сниматься. Но кино, хотя и более громкая, но на самом деле менее важная сторона профессии.
– В кино вы поначалу играли просто хорошеньких героинь. Вам приходилось преодолевать сопротивление режиссёров, чтобы доказать, что на деле вы блестящая характерная и темпераментная актриса?
– Если положить руку на сердце, то я в начале не так уж много и могла. Многому я научилась только спустя годы. И сейчас, глядя на самые первые свои работы, понимаю, что тогда у меня были только интуиция, старание услышать режиссёра, послушание. Это было такое медленное вникание в профессию.
А потом потихоньку-потихоньку, опять же благодаря театру, у меня появлялась уверенность, внятность.
И годам к 24-м, когда появились уже серьезные работы в театре, я стала раскрываться и очень осознанно и твёрдо себя ощущать в профессии.
– А вам приходилось самой проситься на роль? Случались в вашей жизни кинопробы, которые вы не проходили?
– Конечно. Но всё в жизни складывается так, как должно быть. Если бы меня утвердили в «Обитаемый остров» Бондарчука и на «Стиляги», куда я пробовалась, тогда не было бы «Адмирала».
Не сложилось одно, а сложилось другое. В жизни всё правильно и естественно происходит.
По семейным обстоятельствам
– Какие-то зачатки звездной болезни случались?
– Ну я ведь из актёрской семьи. Мне кажется, что если бы я что-нибудь подобное себе позволила, то меня бы быстро поставили на место мои родители. У меня очень хороший пример перед глазами.
– Вы живёте на два города – Москву и Питер, постоянно мотаетесь туда-обратно, это же сумасшедшее напряжение, колоссальная нагрузка, и психологическая в том числе… Вы когда-нибудь срываетесь? Что может вывести вас из себя?
– Нет, я никогда не срываюсь. У меня для этого есть сцена.
Я и на ребёнка тоже никогда не кричу. Я, бывает, на него сержусь, но никогда не кричу.
– Известно, что девочки при выборе спутника жизни в первую очередь ориентируются на образ папы. Насколько ваш муж Максим Матвеев похож на Михаила Сергеевича?
– Наверное, есть что-то схожее… Но всё же они разные. Ну, может, они внешне чуть-чуть схожи. А так мне кажется, что они очень разные.
– Вы с Максимом производите впечатление очень одинаковых и близких людей – по темпераменту, по эмоциям и прочее.
– Ну да, мне кажется, у нас многое совпало. Хотя Максим в жизни более темпераментный, чем я. Более вспыльчивый. Но это мужское качество, как мне кажется. Но в принципе, мы очень похожи…
– Он тоже производит впечатление бесконечно воспитанного человека…
– Ну, публичные люди должны себя соответственно вести.
– А вы устаёте от этой публичности? Одно только пристальное внимание к личной жизни чего стоит. Это, наверное, страшно раздражает и утомляет?
– В принципе, да. Но я не хочу жаловаться: «Ах, вот эта популярность, как она меня утомила!». Это тоже неправильно.
Но на самом деле, конечно, всё равно публичность и профессия предполагают определенные обязательства и очень много ограничений. По крайней мере, ты всегда должен думать о том, как ты себя ведёшь. Такой, как ты есть на самом деле, ты можешь быть только дома со своими родными. Всё остальное время ты не можешь быть до конца естественной, потому что на тебя постоянно смотрят.
Поэтому я предпочитаю свободное время проводить дома с семьей и родными.
– Вы живёте на два дома – в Москве, где снимаетесь и работает ваш муж, и в Питере, где играете в Малом драматическом театре у Льва Додина и живут ваши родители. Где вам более комфортно, где ваш основной дом – в Питере?
– Нет. Московский дом в большей степени мой дом. Потому что мой дом там, где мой муж и ребёнок.
– Думаю, что многим трудно понять, почему вам тогда не перебраться в Москву к мужу? Любой театр вас бы принял с распростертыми объятиями. Зачем вам эти мытарства с вечными переездами и частыми разлуками?
– Конечно, это очень непростая история, когда твоя основная работа в Питере, а жизнь полностью в Москве. Но, понимаете, театр Додина – это такой театр, который нельзя бросить. Из него нельзя уйти. Этот театр дал мне всё, что я имею в профессии. Всё, чему я научилась, из чего я состою профессионально. И я не могу себе представить, как я в своей жизни буду без этого театра. У меня есть работа в Москве – вот в ТЮЗе играю в постановке «Леди Макбет Мценского уезда», сейчас появился спектакль «Иванов» в Театре наций. Это очень интересный опыт. Но сердце моё в том театре.
Нелла ПРИБУТКОВСКАЯ.